У моего сына совершенно отсутствует чувство прекрасного.

Он не может оценить строгую прелесть сложенных в одну линию подушек, изящную простоту убранных в ящик игрушек и утонченную элегантность чистого, без порванных журналов пола.

Каждый раз, когда я пытаюсь убрать на место те вещи, с которыми он уже наигрался и отшвырнул куда подальше, его сопливое высочество изволит гневаться, энергично подползать к презренной рабе его и, громко высказывая свое монаршее возмущение моим поступком, пытаться отобрать вот-именно-сейчас-очень-нужную-ему-вещь.

Поэтому мне, как существу, по умолчанию живущему на свете, только чтобы делать его счастливым, мыть полы приходится в те недолгие и драгоценные минуты, когда мой господин и повелитель изволит почивать, даже во сне являя собой образец неусыпного бдения - ну а вдруг я запрячу какую-нибудь жутко необходимую шнягу, типа пульта от телевизора, и больше не дам?

Просыпаясь и будучи снова спущенным на пол, он принимается инспектировать владения, каждый раз убеждаясь, что дрессировке это странное высокое создание, по чистому недоразумению допущенное к монаршему телу, не поддаётся категорически. И приходится не раз и не два проползти по всей комнате, чтобы наконец обнаружить перо из подушки, кусочек нитки, в редких случаях случайно принесённый ветром камушек от порога и тому подобные необходимые для обсасывания вещи, ускользнувшие от подслеповатых глаз этого Цербера.

И, схватив вожделенный кусочек мусора, он уползает в угол с недовольным ворчанием, в котором отчетливо слышится: "Нет, у этой женщины совершенно отсутствует чувство прекрасного..."